Виктор Васин - о боли и хейте фанатов
После 11 лет, проведенных в ЦСКА, защитник Виктор Васин покидает московский клуб. За полгода до окончания контракта футболист, как сообщает журналист Иван Карпов в телеграм-канале, уходит в «Кайрат».
Васин мог расстаться с ЦСКА еще прошедшим летом. Тогда ходили слухи, что клуб не подпишет с ним новый контракт. Тем не менее, стороны все-таки пришли к взаимопониманию и продлили соглашение на год.
Вскоре после этого Sport24 встретился с Виктором на сборе армейцев в Австрии и записал с ним откровенный разговор. Публикуем это интервью спустя полгода, потому что и для сегодняшнего взгляда там есть много чего интересного: например, летом Васин еще даже не думал об уходе из ЦСКА и считал свою форму лучшей за последние три года.
— Вы продлили контракт с ЦСКА еще на год. С учетом всего того, что с вами было в последние два-три года, удивились, что клуб его предложил?
— Не сказал бы. Надеялся на это. В конце сезона я играл во всех матчах, благо здоровье позволяло. Перед последней игрой меня вызвали в клуб — у ЦСКА было желание продлить контракт еще на год. Мы обсудили это, потом команда провела эту игру, я еще раз приехал и спокойно подписал контракт.
— Продлили без раздумий?
— Да. Москва, ЦСКА — чего тут думать?
— Вы в ЦСКА уже 10 лет. Что вас здесь удерживает?
— ЦСКА стал мне родным домом. Мы прошли эти 10 лет со многими ребятами, так что раздумий о переходе в другое место не было. ЦСКА в приоритете. К тому же мне уже 33 года, есть определенные обязательства перед семьей. Надо и их желания учитывать. Переезд бы сильно сказался на близких.
— Основываясь на своих ощущениях, сколько лет вы еще хотели бы играть?
— Так далеко я не загадываю, учитывая, как сложились последние несколько лет. Местами казалось, что уже все, надо заканчивать — здоровье не позволяло играть совсем. Далеко за примером ходить не надо: за несколько месяцев до конца прошедшего сезона было такое состояние, что я уже задумывался о том, чтобы закончить с футболом. Все меняется буквально за месяц: как в одну, так и в другую сторону.
— Как оцениваете свое физическое состояние?
— Лучшее за последние три года. Меня сейчас ничто не беспокоит, можно набирать форму.
– Уже думали, чем хотите заниматься после карьеры игрока? Марио Фернандес в интервью Sport24 сказал, что вообще больше не хочет связывать свою жизнь с футболом.
— У футболистов вся жизнь — день сурка. Тяжело думать глобально. Понимаю Марио, но пройдет полгода-год, и его мнение может измениться. Условно: он закончит карьеру через лет 10, полгода посидит без дела, поймет, что кроме футбола он в жизни ничем не занимался и интересов глобальных тоже нет. И вернется к футболу.
Если возвращаться ко мне — трудно сказать, где я себя вижу через пять лет. Все может поменяться. Несколько лет назад я не видел себя тренером, а сейчас уже допускаю такую возможность. С возрастом все меняется, в том числе мышление. Пока здоровье позволяет, буду играть, а там — посмотрим.
Что касается тренерских курсов, мы — все возрастные игроки — пытались на них записаться. Учиться собирается пойти большая банда, но сейчас мы в режиме ожидания, пандемия и в работу ВШТ внесла свои коррективы. Но, пока время позволяет, есть желание получить лицензию. В конце концов, дети растут, занимаются спортом. Для себя и в этом отношении можно почерпнуть что-то полезное — как для отца.
— Вы сказали, что сейчас ваша форма — лучшая за последние три года. Но, когда мы летели с вами после матча с «Сочи», вы рассказывали жуткие вещи про свое здоровье.
— Это была первая игра после паузы в полтора месяца. Я пропустил этот период из-за поясничной и паховой грыж. Они еще у меня между собой как-то сообща живут. Было тяжело набрать форму — что-то постоянно беспокоило. И параллельно с этим беспокойством — там болит, здесь болит, а тебе надо еще набрать форму и играть как-то.
Я тогда говорил больше не про физическую форму, а про здоровье. Сейчас оно позволяет набирать форму без ограничений — ничего не болит. Можно думать, как что-то улучшить. До этого я думал только о том, как бы хотя бы работать в общей группе.
— Это как-то сказывается на игре и тренировках? Все на уколах, через боль?
— Игрокам всегда приходится играть с болячками и повреждениями на уколах. Такое у всех часто бывает. Это неизбежно сказывается на игре: где-то ты медленнее, где-то неповоротливее, в каких-то эпизодах тебе сложнее, где-то морально тяжело. Ментальное состояние не на максимальном уровне, потому что ты постоянно думаешь о своих проблемах и слабостях.
— А что говорят врачи? С этим придется жить, или есть варианты, как от этого вылечиться?
— В обычной жизни мне вообще ничего не мешает. Когда я в отпуске, дома или делаю что-то лайтовое в зале, ничего не ощущаю. Но, когда начинаются сборы и высокие нагрузки, а я после паузы, все сразу вылезает. Людям с хроническими травмами вообще нельзя давать паузы. После нее первые две недели приходится тяжело. Терпишь много боли.
— Многие болельщики видят только одну сторону: Васин ошибся. Но немногие понимают, почему все так произошло. Вы сейчас обращаете внимание на тот негатив, что исходит от болельщиков?
— Уже нет. В таком возрасте и с таким опытом намного проще. Были периоды, когда это давило сильно, а сейчас где-то даже с юмором отношусь ко многим публикациям в прессе. Бывают предвзятые статьи и заголовки, иногда люди перегибают палку, будто все с чьей-то подачи делается. Зачем тогда обращать на это внимание?
Что касается негатива от болельщиков, я сам бываю таким во время просмотра каких-то матчей. Смотрю игру любимой команды НБА и расстраиваюсь, когда у ее звезды что-то не получается. И все. Как у него прошла неделя, на уколах ли он играет, плохо ли ему — тебя это не особо волнует. Важна игра. Ты болеешь и хочешь, чтобы команда выиграла. Все остальное уходит на второй план.
Болельщиков можно понять. Ты выходишь на поле, и неважно, что болит. Вышел — давай, играй! Более умный и опытный игрок может лишний раз вообще пропустить игру. Бывает и такое состояние: у тебя болит левая нога, и ты не можешь разворачиваться в левую сторону, но в целом бегать способен. Выходишь, а потом случается ситуация, когда эта мелочь влияет на результат.
– Главная история с вами из прошлого сезона, которая запомнилась всем — отмененная замена в матче с «Локомотивом», когда вы забыли надеть щитки. Что это вообще было?
— Будем честны, невозможно забыть щитки и не выйти из-за этого на поле. Это бред. В такой ситуации ты берешь щитки у соседа и выходишь.
— Так.
— На бровке произошло недопонимание. Идут последние минуты матча, приближается замена. Несколько игроков разминаются, и кто-то из штаба кричит: «Выходи!» Тебе ничего не слышно. Начинаются жесты пальцами: «Я? Не я, ты?» Администратор указал на соседа — тот побежал разминаться.
Я так до конца и не понял, зовут ли меня тоже или нет. Пошел на скамейку вместе с партнером. К нему подбегает тренер, начинает давать указания. Ко мне никто не подходит — спокойно сижу. Через полминуты подбегают: «Ты чего сидишь? Переодевайся!» А партнер уже стоит в гетрах. Я бы вышел на поле, если бы не было этого правила с тремя паузами на выход игроков. По регламенту можно сделать пять замен, но на них только три паузы. Это была третья, человеку уже надо было выходить. Он вышел на поле, а тренер психанул. Понятно, у него тоже эмоции, все на нервах. «Ты не хочешь выходить? Все, сиди там», — может, он так для себя подумал.
Потом Михалыч (Виктор Гончаренко. — Sport24) отшутился на пресс-конференции, но он это сказал до разговора со мной. Он не разбирался в этой ситуации, сразу пошел к журналистам. Ответил шаблонно, больше чтобы отстали. Пресса за это зацепилась, начали раздувать повсюду. Ну невозможно забыть щитки и не выйти не поле!
– С Виктором Михайловичем после этой конференции разговаривали?
— В шутку перевели. У нас хорошие отношения, поэтому мы посмеялись. Сказал: «Спасибо, Михалыч, подсыпали! Теперь я везде на первой полосе».
— Хочется немножко вернуться в прошлое: январь 2011 года, вы только подписали контракт с ЦСКА, поехали на сборы и на сборах случились первые кресты. Как это было?
— Детально и с ощущениями уже не помню. Я молодой, серьезная травма, ничего не знаю, боюсь операции. Непонятно, что меня ждет и каким будет восстановление. Но все равно смотрел тогда в будущее с оптимизмом — 20 лет, у тебя еще воздушные замки. Не скажу, что это был удар. Но, когда восстановление пошло с проблемами, я помучился.
Если оценивать объективно, в команде тогда были братья Березуцкие и Игнашевич, шансов играть у меня не было. Но для здоровья тот год пошел в минус, бесследно такое не проходит. Любой крест, любая механическая травма приведет к проблемам с суставом.
— Что были за осложнения? 22 года, молодой организм должен был быстро восстановиться.
— Это нюансы из области лечения и самой операции. Мне делали операцию по методике, когда новая донорская связка берется из-под чашечки твоего же колена. Из-за моего роста место, откуда взяли связку, плохо восстанавливалось.
С такой же историей мучился и через 10 лет после вторых крестов. Тогда брали связку из здоровой ноги. Операция и восстановление пошли сложнее. Правая нога была после креста, но здоровая левая по ощущениям болела еще сильнее. Года полтора-два мне понадобилось, чтобы боль полностью отпустила.
— В 2011 году не было мысли, что лучше все это бросить?
— Не-не-не! Было непросто, но довольно позитивно. И даже после вторых крестов я так не думал. В первый раз были мысли: «Не дай бог еще раз порвусь и придется пройти это снова». В итоге порвался — ну что делать, надо восстанавливаться. Зато знаешь, что делать и что предстоит, какие будут проблемы и боли.
— А психологически как это сказывалось?
— Тяжело уже после восстановления начинать тренироваться и набирать форму, входить в общую группу. У кого-то это гладко проходит: ничего не болит, набираешь форму, чувствуешь силу в ногах. А у кого-то постоянно что-то болит. Тогда морально сложнее, да.
— Как справлялись?
— После первых крестов провел четыре месяца в Риме, а потом уже дома и с командой. После вторых — рядом была семья. Восстанавливался в Мурсии, мы там были вместе. Когда вместо отпуска работал в Марбелье с нашими реабилитологами, семья тоже была рядом.
Сейчас врачи дают на полное восстановление после крестов год. Мне было тяжелее — полгода топтался на одном месте. Одна нога в два раза меньше, чем вторая, все болит, мышцы не растут. В голове мысли: «А вдруг не смогу?» Ищешь какие-то новые варианты реабилитации. Мысли о том, что пора заканчивать, тоже приходили, но наступал новый день, и снова — нормально.
— Многие говорят, что после крестов страшно выходить на поле, вступать в единоборства. У вас были ментальные ограничения?
— Только до выхода на поле. Ночью снится, что играешь, но больной ногой не бьешь, нормально на нее опереться не можешь, не разворачиваешься. Все делаешь другой ногой. Потом выходишь на поле, видишь мяч и народ и в игровых упражнениях забываешь обо всем, идешь в стык как раньше.
— Как боролись с кошмарами? Невозможно же отдыхать и спать, когда это постоянно в голове.
— Не знаю. Человек так устроен, что… Женщины же как-то после родов второй раз беременеют, ха-ха! Эволюция человека заставляет забывать все плохое.
— Из-за травм ваш дебют затянулся. Сыграли несколько матчей за молодежку, а за основную команду впервые вышли со «Спартаком». Помните свои эмоции?
— Волнение, ощущение, что готов не на сто процентов. Искусственное поле, полные «Лужники». Но выходишь на поле, и все это уходит на второй план. Это была серьезная моральная встряска, адреналин после победы.
— Две аренды — сначала в «Мордовию», потом в «Уфу» — помогли как-то обрести уверенность?
— Психологически намного легче играть в командах середины таблицы.
— Нет такого давления?
— Оно намного меньше. И в коллективе намного проще, потому что многие тоже в аренде. В случае с «Мордовией» команда полностью собралась за два месяца, а в «Уфе» было много новичков. Это проще, чем приходить в уже сформировавшийся коллектив, где надо адаптироваться.
— В «Уфу» вас позвал Гончаренко. Каким он тогда был?
— Ха-ха, ничего не изменилось. Эмоциональный, позитивный. Мне с ним всегда было легко: и когда он был ассистентом у Слуцкого в ЦСКА, и в «Уфе», и когда он вернулся в Москву уже главным тренером.
— Он пришел в ЦСКА и сразу вернул вас из аренды. При нем стали основным защитником ЦСКА. Гончаренко — главный тренер в вашей карьере?
— Наверное, можно так сказать. Но в твое развитие вносит большой вклад каждый тренер. Можно выделить и Красножана, который вообще мне путевку дал в большой футбол в Нальчике. Ну и здесь, конечно, был скачок, переход на новый уровень.
— «Црвена Звезда», 2018 год, вторые кресты. Вы тогда были одним из основных кандидатов в сборную России, но травма все перечеркнула.
— Понимал, что моему участию в чемпионате мира был конец. До травмы я играл в сборной больше года все матчи от начала и до конца, готовился к ЧМ. Это был один из главных ударов судьбы. Редко выпадает возможность поучаствовать в домашнем чемпионате мира. Обидно было.
Вторые кресты, рецидив, возраст. Первые мысли — антипозитивные, начинаешь себя накручивать. На второй-третий день уже начинаешь продумывать логистику, и становится не до негативных мыслей.
— Не было чувства во время турнира: «Блин, я должен быть там»?
— Было, жалел. Болел за наших. По эмоциям такого никогда не было и уже не будет. Непередаваемые ощущения. Представляю, что творилось на стадионе, что там была за атмосфера. Завидовал пацанам белой завистью. Но у меня тогда продолжалось восстановление, тренировки были по три часа два раза в день, так что переживать и много думать об этом времени не было.
— Что пошло не так со вторыми крестами?
— Кресты были на той же ноге — правой, но донором связки она уже быть не могла. Тот же хирург, опять Рим. Связку решили брать со здоровой ноги. Сначала все было окей, а через месяц начались сложности. Левая нога болит, мышцу не накачать, ничего делать не могу. По времени мучился еще больше. Через год все было чуть ли не на начальной стадии.
К сожалению, пока не придумали устройство, чтобы реабилитолог мог почувствовать твою боль и понять, где болит, чтобы подсказать. Нужно поймать грань между болью и дискомфортом. Все же говорят: «Будет болеть — не делай, дискомфорт — окей». Где-то через боль делаешь, и все, на ступеньку вниз ушел. И так топчешься на месте: два шага вперед — три назад.
Так прошло полгода. Правая нога с крестами уже здоровая, мышца нормальная. Начинаешь бежать, появляется дискомфорт слева. Через год мне обкололи больное место сильными гормональными препаратами, которые убивают нервные окончания. Делали агрессивные процедуры, чтобы убить их. Это позволило чуть накачать мышцы и начать играть, хоть и через боль. Месяц поиграл — и все сначала. Сделал маленькую операцию. Мне почистили колено, после чего опять два месяца на восстановление. Морально это был самый тяжелый период.
— В России не распространена работа со спортивными психологами после таких травм.
— Надо подключать. Это как совет на будущее молодым. В какие-то моменты лучше воспользоваться их помощью, потому что самому тяжело.
— Сами не работали с психологом?
— Читал мотивационные книги и смотрел мотивационные ролики на ютубе. Помогало настраиваться, верить в лучшее.
— Акинфеев, Гончаренко, Онопко, Овчинников, Березуцкий — кого ни спроси, все отмечают вас как защитника топ-уровня. Но некоторые ваши ошибки бывают фатальными. Какова их природа? Последствие травм? Психология?
— Все в совокупности. Психология — огромный фактор в спорте. Когда ты психологически на 100% готов, ты другой человек.
— Вот конкретный момент — дерби со «Спартаком», в тот год, когда они стали чемпионами. Вы вместо выноса мяча оставляете его в поле. В итоге из-за этого ЦСКА пропускает гол. Чем руководствовались в тот момент?
— Сейчас трудно говорить, о чем тогда думал. В каждом чемпионате можно в каждом туре встретить фатальные ошибки, которые приводят к голам и поражениям, это неотъемлемая часть игры. Но очевидно, что я тогда принял неправильное решение.
— Гончаренко работал с вами индивидуально после травмы?
— Нет, но я чувствовал доверие и поддержку со стороны тренера.
— Были расстроены его уходом?
— Это логично. Любой цикл рано или поздно заканчивается. По статистике тренер в топ-клубе больше трех лет не задерживается. Это был непростой период для ЦСКА, смена поколений. Она прошла достойно. Последний сезон мы провалили, но Михалыча трудно упрекнуть.
— Говоря о провале последнего сезона, у вас есть ответ на вопрос: почему так произошло?
— Было много травм, в концовке — вообще шквал. В заявке было чуть ли не 13 человек на игру. В итоге — какие-то нелепые результаты, когда пропускали в конце, не выигрывали матчи, которые вроде были нашими. Плюс смена тренера.
— Олич поработал два месяца. Удивлены, что ему отвели такой короткий срок?
— Это стало неожиданностью.
— Успели для себя понять, что это за тренер?
— Тяжело сказать, но как футболист и человек он очень понравился. Как мотиватор тоже. Мог настроить команду.
— Березуцкий-тренер сильно отличается от Березуцкого-игрока?
— У любого футболиста так: вообще разные люди. Стал жестче, требовательнее. У нас с ним никогда не было столько общения, сколько сейчас. Он как главный тренер хочет сейчас донести свою философию.
— Заметила, что он с защитниками часто работает сам. Какие указания дает?
— Еще когда он был помощником, постоянно работал отдельно с обороной. Больше даже с центральными защитниками. Обсуждали детали, разбирали моменты из прошедших игр.
— Вы сами с высоты своего опыта даете какие-то указания Дивееву, Карпову?
— Во время тренировки — нет, но у нас идет рабочий подсказ. Без общения невозможно играть в футбол, тем более в обороне. Общение — одно из важных и первоначальных требований от тренера сейчас. Березуцкий говорит, что мы не должны играть в футбол молча.
| Источник: |
