Марио Фернандес: Есть вероятность, что меня больше не будет в сборной
Защитник ЦСКА Марио Фернандес в интервью Sport24 сделал неожиданное признание — он может больше не сыграть за сборную России. Да и вообще не планирует находиться в футболе долго — видит конец своей карьеры в обозримом будущем.
— После матча с Финляндией все думали, что потеряли тебя прямо надолго-надолго — и тут игра с Данией, ты в составе. Ты из чего сделан вообще?
— Кто меня знает — понимает, что я стараюсь не пропускать матчи. Есть возможность — играю. Но тогда, в матче с Финляндией, продолжать игру реально не мог. У меня до сих пор болит плечо и шея от удара о землю.
— Со стороны твое падение смотрелось очень жутко. О чем думал в тот момент? Помнишь, как все было?
— Головин сделал подачу, я выпрыгнул, чтобы сыграть головой. Соперник немножко заблокировал меня локтем, и мой корпус начал крениться. Я упал и очень сильно ударился о землю, потерял чувствительность в руке. Боль была сильная, рука онемела, хотя я и привык к таким падениям. Пришлось понервничать. Хорошо, что смог восстановиться к следующей игре.
— Предварительный диагноз был очень серьезным: травма грудного отдела позвоночника. Не думал, что это мог быть конец карьеры?
— Я допускал, что повреждение серьезное, потому что это было достаточно болезненное падение с большой высоты. Но то, что это может поставить крест на карьере — нет, не предполагал.
— Что происходило в клинике?
— Там было очень много врачей. Мне сделали томографию, и доктора сразу сказали, что никаких переломов нет. Я воодушевился, обрадовался. Это неприятная травма. Любое повреждение в шейном отделе требует длительного лечения.
— Была возможность в больнице следить за ходом матча?
— Застал только самый конец игры, последние десять минут. Удалось посмотреть по телефону доктора.
— Ты говоришь, что плечо болит до сих пор. Как ты играешь с болью?
— Жизнь профессионального спортсмена все время связана с болью. Я каждый день делаю физиопроцедуры с Омидом (Этемадом — физиотерапевт ЦСКА — прим. Sport24). Он увеличивает объем движений, амплитуду, потому что рука все еще скованна. Но сейчас это обычная боль: она не мешает мне играть, просто присутствует.
— После успешного чемпионата мира от России ждали как минимум выхода из группы на Евро. Что пошло не так?
— Мы и сами надеялись на более успешное выступление. Усердно готовились, сражались, бились, желания было полно. Но по факту сыграть хорошо не смогли и заслужили вылет с Евро. Даже если брать в расчет товарищеские игры против Польши и Болгарии — ни один из пяти матчей мы не сыграли на уровне. Бельгии проиграли 0:3, с финнами тоже было сложно играть — вряд ли можно говорить, что мы были там хороши. С Данией то же самое.
— Может, давления не выдержали?
— Давление есть всегда. На чемпионате мира оно было таким же, все его испытывали. Понятно, что после того турнира ожидания от сборной увеличились. Но я не считаю, что было какое-то излишнее давление, которое негативным образом сказалось на игроках.
— В плане эмоций ты всегда очень сдержан. Тяжело понять, какие чувства ты испытываешь. Можешь вспомнить раздевалку после матча с Данией — какие у тебя были мысли?
— Было очень грустно. В раздевалке была тишина. После таких поражений мы все время проводим в тишине. Все были разочарованы, обескуражены. Мы знали, что будет трудно. Но верили, что выйдем из группы. Мы не отступали и не сдавались, но, к сожалению, у нас не получилось.
— Перед Евро случился забавный эпизод. В сборную приехал Филипп Киркоров и спутал Оздоева с тобой. Как все было, помнишь?
— Я тогда был в тренажерном зале. И тут приходит Оздоев и начинает прикалываться надо мной. А я вообще не понимаю, о ком он говорит, о чем речь. Я же русских звезд не знаю вообще. И только потом до меня все дошло, когда показали видео. Он меня перепутал с Оздоевым, он считал, что я это Оздоев! Надо мной потом все начали шутить.
— Так, а вы в итоге пообщались?
— Нет. Он обратился к команде, подарил нам свои диски, подписал их. Приятный человек.
— Тебе тоже диск достался?
— Дома лежит. Может, однажды поставлю и послушаю ради интереса, ха-ха.
— Видишь ли ты себя в дальнейшем в сборной?
— Я часто разговариваю с семьей, с близкими людьми на эту тему. Точно не планирую играть до 35-37 лет как Жирков. Почти уверен, что ближайшие два-три года будут последними в моей карьере игрока. Доиграю до 33 лет, а потом вообще закончу с футболом. Перед продлением контракта я общался на эту тему с Романом Юрьевичем (Бабаевым, гендиректором ЦСКА — Sport24).
— Потому что не хочешь опускаться ниже определенной планки?
— И это тоже. Я понимаю, что играю на сверхвысоком уровне и, чтобы соответствовать этим критериям, моя физподготовка должна быть запредельной. Не хочу волочить ноги по полю, чтобы от этого страдала команда. Когда увижу, что не выдаю стопроцентного результата, сразу закончу.
— Не будешь скучать по футболу?
— По атмосфере — буду. Ведь столько времени провел в ней, это, считай, жизнь. Но на мое решение это не повлияет. Футбол всегда был в моей жизни с самых ранних лет. Он дает много вещей, но также он многое забирает. Много приходится летать, ты практически не находишься рядом со своей семьей. Поэтому я больше не хочу работать в футболе. Наступает время, когда нужно находиться с семьей.
— Думал, чем будешь заниматься после завершения карьеры?
— Много думал! Обсуждаю с женой, но ничего конкретного пока не придумал. Еще в поисках.
— На ЧМ в Катаре мы тебя увидим?
— Честно скажу, пока не знаю. Надо сначала поговорить с руководством ЦСКА, с представителями РФС.
— А есть вероятность, что болельщики вообще не увидят тебя больше в составе сборной России?
— Да, такая вероятность есть.
— Ты много обращаешь внимания на физическое состояние. Как оценишь его сейчас?
— Оно уже далеко не такое, как в те времена, когда мне было 20-22 года. Даже до 28 лет я себя чувствовал по-другому. А после 30-ти все меняется — постоянно ощущаешь, что у тебя что-то болит, что нужно больше времени на восстановление. Последний год был для меня очень тяжелым: я подхватил коронавирус, после него у меня было очень много травм.
— Как ты восстанавливался?
— Тяжело. Я заболел, когда был в сборной. Лежал дома, плохо себя чувствовал: была ломота в теле. Вернулся, а когда играли против «Фейеноорда» в Голландии, получил травму — надо было восстанавливаться. В январе провел весь предсезонный сбор, был в идеальной форме. Первые игры сыграл, потом поехал в сборную, вернулся и перед матчем с «Сочи» получил еще одно повреждение. Опять надо восстанавливаться, растерял физическую форму. Приехал в сборную, провел две тренировки, опять — травма. Вернулся, получил повреждение в спине… Когда впадаешь в эту колею травм, не так просто набрать оптимальные кондиции.
— Последний год ЦСКА был неважным: смотришь, и кажется, все только хуже и хуже. Что тебя удерживает в команде?
— Было бы легко взять и уйти. Но я всегда здесь чувствовал себя как дома. ЦСКА сейчас переживает сложные времена, но я верю в клуб и в руководство. Команда у нас молодая, но очень хорошая. В ней много перспективных, талантливых игроков. Они уже и так существенно прибавили в своем развитии. Уверен: мы все преодолеем, выйдем на победную траекторию. И нам опять будет сопутствовать успех.
— Что настраивает на позитив?
— Мы работаем на пределе возможностей, в поте лица. У нас молодая команда, но все ребята великолепные, атмосфера — здоровая. К сожалению, нам еще не удалось достичь длинной серии побед, но когда-то это случится. Клуб и ребята заслуживают успеха. Надеюсь, нам удастся выйти из этой тяжелой ситуации.
— Болельщики переживают, что кризис, который был в прошлом сезоне, может затянуться.
— Мы понимаем, что прошлый год для нас сложился из рук вон плохо. Но надо перевернуть страницу. Нельзя брать старые неудачи с собой в новый сезон. У нас новый сезон, новый тренер. Мы будем делать все, что от нас зависит, чтобы поменять эту ситуацию. Уверен, что и тренер нам очень сильно поможет. Алексей хорошо знает клуб, структуру, болельщики его обожают.
— Ни для кого не секрет, что у тебя было предложение от «Зенита». Ни на секунду не задумался о том, чтобы принять его?
— Для меня доносилось очень много слухов на тему «Зенита». Но я никогда не придавал им значение. Всегда говорил и буду говорить, что не хочу уходить отсюда. Мне здесь очень комфортно. Клуб тоже никогда не хотел со мной расстаться. Впрочем, даже если бы руководство сказало, что я им больше не нужен, я бы не пошел в «Зенит». В России ни в какой другой команде играть не буду. И не остановлюсь ни на секунду, чтобы послушать предложение любого российского клуба. Для меня это просто невозможно — перейти в другой российский клуб. Уважаю все команды из России, «Зенит», без сомнения, хороший клуб, но мой дом — ЦСКА. Отсюда по собственной воле я никуда не перейду.
— Уход Гончаренко тебя удивил?
— Нет, потому что пресса уже начала муссировать это. Но хорошо, что речь зашла о Викторе Михайловиче. Я считаю, он провел отличную работу в ЦСКА. Большинство молодых ребят начал ставить именно он и вывел их на высокий уровень. Тикнизян, Марадишвили, Обляков, Ахметов, Дивеев — все они при нем прогрессировали. Причем колоссально. Концентрируются на плохом только те, кто не видит нашу кухню, ежедневный процесс, смотрят только на результат. Но я считаю, Гончаренко провел здесь великолепную работу.
— Можешь выделить его сильнейшие качества как тренера?
— Для меня тренер в первую очередь должен быть хорошим человеком. Гончаренко — замечательный человек. Всегда, когда я приходил на тренировку, я видел улыбку на его лице. Видел, как он по-человечески, тепло ко мне относится. При этом он очень много работал на поле, уделял большое внимание тактическим моментам, чтобы мы прибавляли. Он отличный тренер для меня.
— Его место занял Ивица Олич. Что ты знал о нем на тот момент?
— Знал, что он работал в сборной Хорватии, а раньше выступал за ЦСКА — причем был великолепным, большим игроком. Он провел здесь мало времени, но за этот короткий период он очень помог нам, внес свой вклад в развитие команды.
— Что он успел поменять за это время?
— Он ввел систему игры, которая ему больше нравилась. Это присуще всем тренерам, все внедряют свой игровой план. Но два месяца — это не срок, чтобы все наиграть, натренировать. Тем более, что у нас было много травмированных игроков в это время.
— Тебя ошарашила новость о том, что на сборы он уже не едет?
— Конечно! Его уход был удивлением для всех. Эта новость застала всех врасплох.
— Ты в ЦСКА за 9 лет поработал со многими тренерами. С кем было комфортнее всего?
— Со всеми! Честно! Все они — и Слуцкий, и Гончаренко, и Олич — давали мне возможность играть свободно, так, как я люблю. И Березуцкий сейчас тоже ее дает. Мне это приятно, потому что таким образом получаю удовольствие от игры.
— С Березуцким ты вместе играл. Теперь он является твоим тренером. Это два разных человека?
— Понятно, что раньше он был просто партнером по команде, а теперь он может должен требовать с нас, но он остался таким же человеком. И то, что он просит, мы будем делать беспрекословно. Мы должны подчиняться. Для меня в плане субординации все прошло легко.
— Можешь описать его как тренера? Насколько он жесткий?
— Он спрашивает с нас, но относится ко всем с уважением. Поскольку он хорошо знаком с клубом, он идеально знает всех игроков. Это только на руку команде. Березуцкий разбирается во всех процессах, понимает, что происходит. Он, без сомнения, сильно поможет нам.
— На тренировках с защитниками он работает сам. Что говорит, какие советы дает?
— В силу опыта он прекрасно понимает эту позицию. Алексей дает нам тактические указания: как нам перемещаться по полю, в каких зонах находиться, когда один уходит, где должен быть другой.
— В этом сезоне ЦСКА не будет принимать участие в еврокубках. Есть в этом что-то положительное? Допустим, сохранится больше сил на чемпионат?
— Единственный положительный момент — это то, что у нас будет больше времени для тренировок. Но команда уровня ЦСКА должна постоянно играть в Лиге чемпионов или Лиге Европы.
— Но и выступать так, как в прошедших двух сезонах, команда уровня ЦСКА тоже не должна.
— Да, мы не должны себе позволять два года подряд выступать в Европе так плохо. Одно справедливо: интенсивность российского чемпионата не идет ни в какое сравнение с интенсивностью международных турниров. Российский чемпионат очень непростой, но с точки зрения интенсивности игры он даже близко не подходит к тому уровню, с которым играют команды на международной арене. Это большая проблема.
— Предполагаю, что главное событие 2020 года в твоей жизни — это свадьба. Ты долго был холостяком. Как решился завязать с этим статусом?
— На самом деле я всего лишь расписался. Даже широких торжеств не было — позвал только семью и близких мне друзей! Я хотел организовать пышную свадьбу, позвать огромное количество людей, но это было невозможно из-за коронавируса. Он буйствовал в Бразилии, пришлось все отменить. А так мы с Марьяной давно хотели пожениться. Слава богу, что нам удалось расписаться, несмотря на пандемию, и мы официально стали мужем и женой.
— А пышную церемонию еще планируете?
— Все еще устроим! Без сомнения, позову всех партнеров по команде.
— Ты говорил, что Марьяна хотела бы получить российское гражданство. Уже начали эти процессы?
— Да, она уже в процессе получения гражданства.
— Многие интересуются: почему ты практически никогда не говоришь на русском?
— Честно вам говорю: для того, чтобы выучить русский язык, мне бы пришлось закончить с футболом. Тогда я бы пошел в школу, каждый день ходил на занятия и занимался только русским языком. Настолько это сложный язык! Я, конечно, уже многое начал понимать, но чтобы давать интервью на русском языке… нет, это практически нереально. Искренне прошу прощение за это. Не судите меня строго.
— А жена планирует выучить русский?
— Она уже знает больше, чем я. Чтобы пройти первый этап получения гражданства, она должна была отвечать на русском. В итоге Марьяна выучила 5 диалогов и использовала их. Она села за компьютер и отвечала в онлайн режиме — все по-русски!
— Ты называешь Москву своим домом — а есть что-то, что прямо бесит в этом городе?
— Пробки! Однажды я застрял на четыре часа! Это было перед парадом в честь Дня Победы. Не знал, что все улицы заблокируют. В остальном, все шикарно. Москва — великолепный город.
| Источник: |
